"Север" № 07-08, стр. 144

Вещий я угадываю голос...

Дмитрий КОСЬМИНА, Литературный конкурс журнала «Север» СЕВЕРНАЯ ЗВЕЗДА

Дмитрий КОСЬМИНА

г. Петрозаводск

«Вещий я угадываю голос…»

 

ВОСПОМИНАНИЕ

Листья осени, полумрак

и по камню колесный скрежет.

Колыхнется в затоне свежесть

для таких, как вот мы, бродяг.

Не кричи о своей любви –

город дрогнет, не понимая.

И замрут в поволоке мая

притомившиеся соловьи.

Сторонится любовь шумих,

и не знаешь, что будет дальше.

Все утонет в затоне фальши:

и лишь выживет этот миг?

Это странно и нелегко –

запинаясь, искать ответы.

А вокруг балаболит лето,

пусть невнятно, но глубоко.

Быт навалится, как всегда,

и заставит померкнуть лето,

И забудем мгновенье это,

словно не было никогда,

А пока посиди со мной,

будто мы и не расставались.

Мы любили – верней пытались

мы друг друга любить с тобой.

 

ВПЕЧАТЛЕНЬЕ ЛЮБВИ

Клочки бумаги, взорванная тишь,

         разбитая на тысячи осколков.

Как просто: я кричу, а ты молчишь,

         но словно бы ругаешь без умолку.

Лучами день играет на парче,

         и только сумрак в сердце бесконечен,

И пустота неслышимых речей

         в плену потухших в предвечерьи свечек.

И ничего – лишь только темнота

         и вздохи звезд из глубины столетий.

И странная боязнь, что где-то там

         покажется ненужным кто-то третий.

Невидимая ось чужих колес

         здесь правит бал, закручивая в вальсе.

Не надо обещаний или слез,

         сейчас – любовь, а лишь потом покайся.

Клочки бумаги молча смоет дождь,

         а все, что было, сдует южный ветер,

И снова день, и снова правит ложь,

         и снова рядом ходит кто-то третий.

Пусть клирики на время замолчат,

         пусть замолчат – ведь мы сейчас не в храме,

Пусть утром вспыхнет золотом парча,

         а ночью молча все упрячет память.

Но режет свет уже ночную ткань

         и чью-то жизнь уже стирает ластик.

Я слышу молчаливое «пока»,

         уходит ночь, и дверь раскрыта настежь.

 

СНИМОК

Этот снимок: накрытый стол,

И она посреди гостей,

И в раскрытой двери с пальто

Человек отряхает снег.

Этот снимок, как будто вскользь,

Брошен издали как «привет»,

Растворенный в потоке слез

С обещаниями в ответ.

И из глуби души, со дна,

Разбивая забытый лед

Все настойчивее вина

Снова знать о себе дает.

Не уйти и не спрятать взгляд,

И тенями былого в ряд

Часовые вокруг стоят

И минувшее сторожат.

И себя мне не обмануть-

Эта боль глубоко в глуши

Легче снег с рукава стряхнуть,

Чем давнишнюю боль с души.

 

ПРОЩАНИЕ

Поздней ночью в девятиэтажке

двое расстаются в тишине:

девушка в накинутой рубашке

прячет слезы в серую шинель.

Двое расстаются в безвременье –

гибкие, как вешняя лоза.

Руки от объятий онемели

и тоской подернуты глаза.

Тут излишни сбивчивые речи,

вздохи, плач и клятвы на века,

только миг последней этой встречи

и молчанья тихая река.

Все остановилось на мгновенье,

только поезд выстучит в ночи:

все ушло отныне и навеки,

больше не зови и не ищи…

 

***

В тамбуре, прокуренном насквозь,

я тебя увижу сквозь столетья,

словно увядающую гроздь

на к земле склоняющейся ветви.

Словно бы ушедшая в века

скрытница из давнего романа,

ты из глаз исчезнешь, а пока

будь со мной, не уходи так рано.

То ли до меня ты родилась,

то ли ты родишься много позже,

только в нашу призрачную связь

я вплетаюсь каждой клеткой кожи.

Ты — виденье сумрачного дня

посреди глубокой южной ночи,

ты еще предвестье для меня,

а не явь, представшая воочью.

Для меня наш тамбур — это мир,

для тебя весь мир лишь этот тамбур,

так своим молчаньем не томи,

ведь и что-то вымолвить пора бы.

И когда, как будто бы извне,

вещий я угадываю голос,

то пронзенный множеством огней,

начинает замедляться поезд.

Я найду тебя когда-нибудь

среди этих сумерек и странствий,

и не помешает нам табу

на свиданье в сутолоке станций.

А сейчас за пологом травы

я стою и всматриваюсь в окна,

где давно уж без тебя, увы,

светит лампа мертвенно и блекло.

Назад